Ольга Громова встретилась с читателями в Ульяновске.
"Если бы десять лет назад мне сказали, что стану писателем и буду стоять перед вами на этой встрече, я бы не поверила", – с этих слов Ольга Громова начала разговор с аудиторией, основную часть которой составили школьники.
Речь пошла о пока единственной, но очень известной повести писательницы – "Сахарный ребенок". На обложке книги под названием написано: "История девочки из прошлого века, рассказанная Стеллой Нудольской". Ольга Громова пояснила, что приписка несет в себе очень важную информацию. У "Сахарного ребенка" действительно есть еще один автор – и это та самая девочка, совсем не "сахарной" жизни которой посвящена книга. Издатели не смогли официально сделать Стеллу Нудольскую вторым автором, потому что до выхода книги она не дожила.
Одна встреча, признается писательница, может кардинально перевернуть жизнь человека. Так получилось и у нее после знакомства с удивительной женщиной – Стеллой Нудольской. Все началось в декабре 1988 года, когда произошло землетрясение в Армении. Россияне собирали вещи для пострадавших, в одно мгновение оказавшихся без крова. Ольга Громова увидела в подъезде объявление с номером квартиры, в которую жители дома относили вещи. Так она познакомилась с будущей главной героиней "Сахарного ребенка", которая и организовывала помощь пострадавшим.
Они стали подругами. "Стелла была прекрасной рассказчицей с отменным чувством юмора", – поделилась Громова. Но в первые месяцы знакомства Нудольская ни слова не проронила о своем прошлом. Однажды Ольга Громова пришла к ней домой и увидела, что Стелла Андреевна читает "Кобзарь" Тараса Шевченко на украинском. Она слышала, как соседка говорит на немецком и французском, но знание украинского и, более того, киргизского языка, поразило ее больше всего.
"В 1937-м мы с мамой были отправлены в ссылку в Киргизию. Мне тогда было пять лет", – совершенно спокойно сказала ей Стелла Андреевна.
Маленькая Стелла росла в счастливой семье с блестяще образованными папой и мамой, которые очень ее любили. Но однажды ночью, как это бывало с многими, им в дверь позвонили НКВДшники. Они устроили обыск в доме и увели папу Стеллы, без объяснений и предъявления обвинения. Через много лет, копаясь в архивах с данными о репрессированных, Нудольская увидит, что у этих людей даже не было ордера на обыск.
Маму уволили с хорошей работы. Дома перестал звонить телефон. Даже друзья больше не посещали их квартиру. Передачи для отца не принимали, ничего не объясняя. Только однажды Стелла с мамой получили весточку. Вдоль железной дороги, ведущей в Сибирь, отец выкинул им из поезда письмо, зная, что жители обязательно подберут его и отправят по адресу, указанному рукой репрессированного. В письме они прочитали, что отца везут на Колыму… Потом маме и пятилетней Стелле тоже были предъявлены обвинения. Жена врага народа. Дочь врага народа. Им грозила ссылка. Няня Стеллы просилась с ними, хотела помочь, но ей отказали. Не разрешили оставить с няней и маленькую Стеллу. Их увезли в Киргизию, в глухую степь. Говорили "ссылка", но на деле – хуже ссылки. Оставив людей посреди поля, огороженного колючей проволокой, им приказали строить бараки для заключенных.
На сохранившейся видеозаписи встречи с Нудольской, привезенной в Ульяновск Ольгой Громовой, Стелла Андреевна вспоминает, как в свой день рождения потянулась за тюльпаном, находившимся за колючей проволокой. Она почувствовала, что сзади нее кто-то стоит и, повернувшись, получила прикладом по лицу. Офицер сломал ей нос.
Ольга Громова несколько лет уговаривала Стеллу Андреевну записать свои воспоминания, но та не соглашалась: "Да у нас полстраны таких людей, почему я должна об этом писать?". Но все-таки взявшись за несколько очерков, получила отклик от школьников из Сергиева Посада, которые зачитали ее истории до дыр. Они пригласили Нудольскую на встречу в библиотеку, видеозапись мероприятия сохранилась. Потом она еще не раз присылала в ту библиотеку свои истории в рукописном варианте, и ребята гордились, что стали их первыми читателями.
"У Стеллы был прекрасный литературный язык. Когда ей надоело писать от руки, – а тогда ей было 70 лет, она купила компьютер и, быстро в нем разобравшись, начала печатать. Но вскоре заболела и слегла. Она всерьез не думала о том, чтобы издать свои воспоминания. Но ей хотелось сделать из них книгу для подростков. Она взяла с меня обещание, что я займусь этим", – рассказала Ольга Громова.
Будущая писательница загорелась этой идеей. Но до смерти Стеллы Андреевны они успели обработать лишь несколько отрывков. После этого в течение пяти лет, до 2010 года Громова вынашивала истории в себе, не зная, как приступить к созданию книги. В конце концов, "что-то щелкнуло в голове", и все сложилось в единую картину. По словам Громовой, в этой книге нет ни одной выдуманной детали.
После лагеря Стелла с матерью долгое время жили в Киргизии, работая на заводе вместе с киргизами и украинцами. Их поражала девочка, белокурая и бледная, как сахар, который в то время был на вес золота. Так Стелла и получила прозвище "Сахарный ребенок", а книга – свое название. "Не позволяй себе бояться", – часто говорил Стелле ее отец. Он учил девочку драться и уметь постоять за себя. Это стало девизом на всю жизнь и лейтмотивом книги.
Ольга Громова дала школьникам наказ следовать девизу Стеллы Нудольской и всегда думать своей головой, анализировать действительность, составляя о ней свое мнение.
Впервые книга "Сахарный ребенок" вышла в 2013 году, а в 2015 была переведена на голландский язык и снова переиздана в России. Повесть "Сахарный ребенок" – первая повесть о детстве в период сталинского террора, написанная для юной аудитории. Она входит в шорт-лист "Книга года: выбирают дети-2015", шорт-лист премии им. Льва Толстого "Ясная Поляна", в лонг-лист премии "Книгуру", является дипломантом Международной Крапивинской премии. Ольге Громовой поступило несколько предложений экранизировать повесть, но для этого требуются средства – почти весь фильм нужно снимать в Киргизии. Два режиссера сейчас ищут источники финансирования.
Ольга Громова, "Сахарный ребенок" (отрывок)
Не хотелось думать ни об уроках вообще, ни конкретно о немецком языке – так хороша была за окном подмосковная ранняя осень с ярким осенним солнышком, так манила в лес. Я вполуха слушала, как учительница объявляла результаты вчерашней контрольной. "Нудо́льская – три…" Ослышалась я, что ли? Класс недоуменно загудел, но под строгим взглядом нашей новой "немки" быстро затих. С первых парт изумленно оглядывались на меня одноклассники: вторая тройка по немецкому за неделю. Все знали, что по-немецки я говорю почти так же свободно, как по-русски, и школьный диктант ну никак не могла написать на тройку.
А я вдруг все поняла. И недавняя тройка по русскому за сочинение (учительница сказала, что я стала допускать стилистические ошибки и не раскрыла тему), и сегодняшняя уже не показались такими удивительными. Обидными – да, несправедливыми – конечно… Но в эту минуту мне стало ясно, что теперь, в последнем классе, эти тройки станут появляться неизбежно, как бы я ни старалась…И не видать мне ни золотой медали, ни даже серебряной, несмотря на все мои "пятерочные" табели прошлых лет.
Маме, конечно, тоже будет обидно за мой немецкий, но я точно знаю, что ни она, ни я сама спорить не станем. И объяснять ничего никому не будем. А одноклассники… ну что ж, поудивляются и привыкнут. В десятом классе у всех своих забот хватает.
Потом, когда-нибудь… когда станет можно… я расскажу свою историю хотя бы самым близким друзьям. Но это будет нескоро. Если вообще будет. А пока я могу вспоминать только молча.
