"Ничто, кроме правды, не меняет жизнь"– с такими словами обратился Александр Прошкин к гостям киногостиной дома-музея И.А. Гончарова. Он решил прямо и открыто поделиться с ульяновцами своим мнением об отечественных кино и культуре. По словам режиссера, недавно он встречался с Евгением Евтушенко, в который раз объехавшим всю страну. Болезненность поэта произвела на Прошкина тягостное впечатление. Александр Анатольевич спросил, зачем Евтушенко столько ездит в таком состоянии, и поэт ответил: в людях скопилось много злости, кому-то нужно смягчать нравы. Эти слова понравились режиссеру. Движимый таким же стремлением, Прошкин приехал в Ульяновск.
"Как только я покидаю пределы столицы, у меня сразу же улучшается настроение. Чем дальше от Москвы – тем человечнее люди. Во всем здесь я почувствовал внутренний покой",– поделился режиссер. Но не только столица переполнена "напряжением", "излишней экспрессией". По мнению Прошкина, это происходит и с современным кинематографом.
О кино как способе самовыражения нации
– Сейчас в России мало настоящего, человечного кино. Самое важное – простая человеческая жизнь, а не "менты" и олигархи, постоянно оказывающиеся героями современных кинофильмов и сериалов. Культура – единственный способ выживания человечества. Нет культуры – цивилизация начинает пожирать себя. И последние два года я ощущаю атмосферу некой депрессии и застоя.
Я всегда снимал картины об истории нашей страны. Пока мы не выучим уроки прошлого, не дадим ему оценку, двигаться вперед будет невозможно. Мы не избавимся от рецидивов. И роль кинематографа в этом плане велика. Великий итальянский кинематограф возник в момент послефашистской разрухи. Он показал, что человек – величайшее существо. Кино переродило нацию, люди поверили в себя. Новая волна немецкого кино, показавшего жесточайшую правду о гитлеризме, точно так же переродила Германию. Чувство вины не покидает немцев и по сей день, они принимают в своей стране самое большое количество беженцев, и во многом это происходит благодаря немецкому кинематографу.
Когда возник бум румынского кино, киносообщество узнало, что есть такая страна – Румыния. В Париже теперь работает кинотеатр, в котором постоянно идут румынские фильмы. В чем их феномен? В том, что они снимают абсолютную правду о себе и своей стране. Кино заканчивается там, где заканчивается правда. И там заканчивается все искусство.
Патриотизм – это чувство Родины. А какое может быть чувство Родины у наших детей, которые смотрят японские и американские мультики? Потому что на наши в стране нет денег. С самого детства не формируется сопричастности к своей стране, людям, проблемам.
Раньше люди ходили в кино не только поразвлечься, но и чтобы осмыслить что-то для себя. А сейчас зритель приходит в кинотеатр, и не дай бог его взволновать. Зрителя нужно либо испугать, либо рассмешить. В России на сегодняшний день нет большой кинематографии. И не мудрено – если вы снимете пятьсот фильмов, то, может быть, пять из них будут шедеврами, если сто – один, да и то не факт. Около 15 миллионов людей в России вообще не видели киноэкрана. Советская сеть кинотеатров, благодаря которой кино было доступно в каждой деревне, разрушена, а на развитие новой не хватает денег.
О цензуре денег
– Система государственного финансирования кинематографа в России настолько усложнилась, что фильмов становится все меньше и меньше. Положение отрасли в Год кино при всех "фанфарах" очень тяжелое. Есть и хорошие моменты – по крайней мере, в Ульяновской области откроют некоторое количество кинотеатров. Но я слабо представляю, что этот лозунг что-то изменит в кинематографе. Официально у нас нет цензуры, но на самом деле она просто другого рода – это цензура денег.
В Америке нет никакого государственного финансирования, там его невозможно даже представить. Просто богатые люди чувствуют, что должны отдать что-то обществу, и финансирование искусства происходит через них. У нас такой практики нет.
В некоторых странах существуют законы, в соответствии с которыми частные предприниматели освобождаются от налогов, финансируя кинематограф. Так было с австралийским кино, которое процветало благодаря этому. Но потом власти смекнули, какие деньги там крутятся, и подобная деятельность была прекращена. Сейчас кино в Австралии еле-еле теплится. Все австралийские режиссеры и актеры уехали в Америку.
Цензура денег гораздо страшнее, чем советские цензоры. А в состоянии несвободы не только не рождается кино, даже мысль не идет.
Сейчас почти нет экранизаций большой литературы. Я хотел снять "Детство. Отрочество. Юность" Толстого, но мне сказали: "Да что вы, кому это нужно?!". На телевидении правят балом люди, которые презирают народ. А народ спокойно включает ящик и дает рейтинг. Гончаров, ваш земляк, величайший писатель, который изобрел свой язык, и я с большим удовольствием экранизировал бы "Фрегат Паллада". Но… "кому это нужно?!"
В советское время в каждой республике было свое самобытное кино – Грузия, Таджикистан, Киргизия, Украина. Все это создавало общую картину отечественного кинематографа. А ныне мы соревнуемся со странами третьего мира. Редко участвуем в больших фестивалях. В прошлый раз я ездил на кинофестиваль и видел там американскую делегацию из ста человек. А у нас было двадцать человек разного начальства. Они даже не появились на показе, в то время как у американцев на показе сидели все сто человек. Россия воспринимается как некое агрессивное сообщество. И люди культуры могут изменить это положение гораздо лучше, чем политики. Год кино должен стать годом, когда все смогут открыться друг другу.
О надеждах
– Период девяностых стал временем надежд для россиян, но у большинства они не оправдались. Многие испытывают чувство несправедливости от того, что они живут в огромной богатейшей стране с таким низким уровнем жизни и с таким большим количеством миллиардеров. Невозможность реализации породила чувство бессилия, поглотившее людей. В советское время тоже было тяжело, но все же существовали социальные лифты. Человек из деревни мог стать ученым, а сейчас все определяет только имущественный ценз. Даже в обществе кинематографистов друг другу ближе те, кто приехал на машинах одного класса, чем тем, у кого нет машин вообще. Это затянувшаяся болезнь, на которую общество не реагирует достойным образом.
Мы родом из Советского Союза, и даже в наших детях это заложено генетически. Должно смениться несколько поколений, чтобы у нас появились внутренне свободные люди. Россия – великая страна с талантливейшими личностями. Русская культура не только часть европейской, она видоизменила ее. Невозможно представить европейскую культуру без Толстого, Достоевского. Я думаю, не все так печально, просто нужно время.
От "Холодного лета…" до "Охраны"
– Фильм "Холодное лето пятьдесят третьего" совпал с настроениями в стране, поэтому и стал таким известным. Для меня гораздо более важен "Доктор Живаго".
А недавно я в первый раз взялся за съемки фильма о сегодняшнем дне и создал картину "Охрана". Началось все с того, что я приехал на старый, полуразваленный металлургический завод. Там работали три девочки, которые постоянно общались со съемочной группой. Одна была музыкантом, вторая – экономистом, третья вообще без образования. И вот эти три девочки работали на угасающем металлургическом заводе. Это поразило меня. Мне захотелось показать, чем существование отличается от жизни. Если в жизни нет любви, нет настоящего, то какая это жизнь?
…Тот, кто снимет сейчас что-то совершенно свое и искреннее, удивит весь мир.
